В некотором обществе решили построить марксизм. Чтобы по канонам знаменитого бородача и завещаниям его мелкобородого последователя. Поскольку в этом обществе все были согласны и готовы хоть сейчас к построению нового социума - классовой борьбы не состоялось. И дело осталось за малым - собрать все частные собственности каждого и трансформировать их в одну большую и общественную, справедливую и с равными условиями. Все дома пришлось разобрать, ибо каждый дом был разного размера. И изначально равных условий не предвещал. Из полученных от разбора домов стройматериалов соорудили уютный барак, вернее общественное социалистическое общежитие. Каждый имел право на койку, тумбочьку, и прочие причиндалы, необходимые в быту, а так же на равное в калориях питание и все остальное. В каждой тумбочке имелись туалетные принадлежности, как то щетка, зубной порошок, полотенце и Мыло. Потому что марксистам-ленинистам после рабочего дня нужно было помыть лицо, руки, нелицо и прочие неруки своего тела. В красном углу, на почетном месте стояла Швейная машинка. Одна, общая для всех, отобранная некогда у какого-то еврея, который не хотел приобщаться к Теории и отдавать добровольно этот неоднозначный предмет. Машинка служила символом, ибо была общая, и наглядно символизировала равные права всех и каждого. Каждый мог покрутить блестящее колесико и понажимать на педальку. И даже что нибудь и куда нибудь пришить к халату или простыне. В порядке очереди и на равных условиях. Отличившимся в труде труженикам предоставлялось почетное право вне очереди приобщиться к швейному таинству...
...Проблемы построения счастья начались из-за Мыла. Мыло выдавалось в начале месяца одинаковыми и справедливыми для всех кусками. Но то ли Маркс не учел, что строитель может быть различных габаритов и телесных конструкций, и соответственно с разным техническим показателем расхода моющих средств за период, то ли вообще Карл не взял во внимание необходимость мытья пролетария, возникло некоторая нестыковка Теории на бумаге с ее воплощением в жизни. Как оказалось, через некоторое время у особо тощих, и нетщательно мылящихся к концу каждого мыльного периода оставалось некое количество мыла и они его тайком складывали в свою справедливую и равную с другими тумбочку. Накопив энное количество этой дребедени, они делали вообще несоциалистические поступки - меняли мыло на дополнительный кусочек сливочного масла, носки или книги. Как выяснилось на собранном срочно социалистическом собрании - у некоторых товарищей тумбочки забиты мылом доверху. И выменивали они на него не только еду, гамаши и долгосрочное посещение утром общественного туалета. Они поступили гораздо циничнее, чем можно было даже предположить. За мыло они покупали очередь к швейному символу! В итоге очередь к машинке оказалась занята двумя-тремя самыми нечистоплотными (во всех отношениях) товарищами на пол-года вперед. С этим надо было что-то срочно делать и как-то решать этот вопрос. Великая Теория оказалась в опасности! Собрание не привело к конструктиву, ибо кто-то опять требовал справедливости - урезать мыльную пайку худым, и увеличить толстым, другие же кричали, что не намерены мылить других за свой счет и в мыльном вопросе все должны быть в равных условиях... Крики недовольства вылились во всеобщее желание кого-то дернуть за волосы, а кому-то и съездить по общественному носу. Получилась свалка, в неразберихе кто-то схватил швейную машинку и запустил ею в оппонентов. Несистематические тумаки плавно перетекли в революцию в одном отдельно взятом бараке. Которая привела к разбитым стеклам, поломанным кроватям и тумбочкам выломанным дверям и оторванному общественному унитазу.... ...Колесо, отломанное от швейного механизма, прокатилось по полу, и с мягким чваком упало на кусок раздавленного кем-то мыла, как бы символизируя свое швейное превосходство над теорией всемирного равенства и справедливости.
|